Хвак - О`Санчес

– Подбросим веточек, повелитель?

– Не. Гору буду встречать, погляжу, как она из ночи выходит. Светает уже.

Донельзя раздраженный пустыми забавами повелителя, демон Джога попытался было хитрить и спорить, но Хвак не шутя прицыкнул на него, и Джога притих, спрятав как можно дальше от человека свою сущность, свое недовольство и те плотские желания, которые созрели в человеческом теле за время сна, и которые Джога не без основания считал как бы уже и своими. Вот даже взять предутренний озноб, родившийся спросонок: что проку мелко дрожать, покрываясь утиной кожей, когда запросто можно согреться костром, волшбою, одеждою? Казалось бы… Однако и здесь лежат удовольствия, без которых жизнь не в жизнь: гораздо приятнее, например, потянуться радостно – предварительно озябнув – навстречу теплу, подставить ему руки, ноги, задницу, один бок, потом другой бок… А вода в котелке уже забулькала и можно туда травы бросить, чтобы вкуснее было ящерицу отварчиком запивать, а можно и сварить что-нибудь этакое… И непременно почесать спину и загривок, вымахнуть оттуда мелкие хвоинки, что все-таки забрались ночевать под рубаху… Да просто до ветру сходить – и то удовольствие! Нет же, терпи, пока повелитель дурью натешится.

Именно того мига Хвак и не заметил, прозевал: дальнее темное небо у самого окоема вдруг посветлело, а справа от этой розоватой светлоты темный бугор остался… И он уже не весь темный, а заискрился и заалел по краям, словно кусок железа в кузнечном горне. И пока Хвак пытался вспомнить, каким это образом и в каком месте пробился первый луч на окоеме, стало уже поздно: огромный красный шар, с Шапку Бога размером, выбрался из-за окоема и наискось попер вверх… И уже смотреть на него больновато… А Шапка-то белая совсем, края неровные! А только что почти вся красная была.

– Джога, а почему она белая?

– Я же довольно внятно объяснял тебе, повелитель, вспомни: те белые языки-лоскуты, что сверху вниз струятся, не вытекая на равнину, по склонам этой величественной горы – суть дурацкие вечные снега, которые, в свою очередь, не более чем застывшие частички глупой воды.

– Да как же снега, когда лето?

– Наверху, в горах, заметно холоднее, повелитель. И там на свой лад лето, и там подтаивает, разумеется, особенно в безоблачные дни и в жаркие годы, но снегопады в горах настолько обильны, а летнего тепла настолько меньше, нежели здесь, в долинах, что зимы не успевают вовсе уйти с этих горных склонов, встречают одна другую. Надеюсь, ты сумел вникнуть в мои объяснения, повелитель.

– Да. А почему снега глупые?

– Я такого не говорил, повелитель. Я сказал, что снега дурацкие, а вода глупая.

– Ну, да. А почему они такие? Почему ты так сказал?

– Ой, повелитель… Неутомим ты на вопросы, которые слишком часто бывают как раз под стать снегам и воде… Потому что не люблю я воду, вот и все.

– Дак, я тоже надеюсь, Джога…

– Ооооййй! За что???

– …очень надеюсь, Джога, что ты устанешь видеть меня дурнее воды! Сейчас вот как прикажу, чтобы у тебя ноги да ухи выросли, а после выдерну все это с корнем!

– Пощади, повелитель! Ой! Ну в самом деле, ну больно же!.. Я больше не буду!

– Угу, так я и поверил. Но это настоящий снег лежит, без колдовства?

– Настоящий, повелитель. На всех вершинах высоких гор лежит подобное этому колдовство природы, отнюдь не требующее магической добавки ни от демонов, ни даже от… гм…

– От богов! У-ха-ха-ха, Джога! До чего же ты труслив перед ними! Перед богами, перед этими – дурррацкими!

– Повелитель, я тебя умоляю…

– Так. Облегчаемся, умываемся, завтракаем – и скорееча к горе. А там пообедаем, и посмотрим да пощупаем, что за вечные снега такие…

– Хы-хы-хыыы! Ну, Хвак, ну ты неутомим на шутки! Пообедаем… о-хо-хо-хоооо!

– Чего смеешься-то? Надо мною, что ли, смеешься? Опять ты за свое?

– Никак нет, повелитель! Предвкушая немедленный завтрак, радуюсь загодя скорому обеду! Сомневаться в словах и обещаниях собственного повелителя – нет, это не для верного демона Джоги! Побольше же, побольше ящерок накладывай… и травкой присыпь. Так, чтобы мы с тобою… до самого обеда… не испытывали ни малейших угрызений голода.

Тайга и дорога словно действовали заодно, угадав желание Хвака идти и идти, ни на миг не теряя из виду великую гору, под гордым названием Шапка Бога. Хвак шел и улыбался, он вытягивал вперед короткую жирную шею, вглядывался, даже принюхивался, временами ускорял шаг, но… Вот она – гора, вся на виду, от срезанной, сплошь в снегу, вершины, до пологих серо-буро-зеленых склонов… Но словно заколдовали гору сию: шаг, да шаг, да полный шаг, да десяток полных шагов, да… со счета сбиться – а гора как была в далеком далеке, так и по-прежнему там стоит. И даже не стоит, а впереди Хвака идет, в ту же сторону.

– Слушай, Джога…

– Я весь внимание, о повелитель!

– Ты это… ты проверь насчет дороги… Может, кто ее заколдовал, что она меня на месте крутит? Идешь тут, идешь, а она… Проверь, Джога!

– Как можно даже представить такое, повелитель – имперскую дорогу заколдовывать? Сие хуже чем святотатство, во всяком случае, наказывается куда стремительнее… Да проверил я ее, проверил уже, повелитель! Чуть что – сразу сердится он! Конечно, отчего бы и не погневаться на безответного… Ой!.. Всё, я всё понял, не надо меня!.. Дорога в порядке, повелитель, гора в порядке, просто очень уж велика она размерами и стала видна взору твоему из невероятной дали. Отмахали мы с тобою весьма прилично для пешеходов: полтора десятка долгих полных шагов, не меньше, сиречь с полсотни долгих локтей, или, в переводе на привычные мерки твоей местности – около четырех дюжин долгих локтей!

– А почему она тогда не приблизилась? Гора эта?

– Она приблизилась, повелитель, но не слишком, в сравнении с тем полным расстоянием, что все еще отделяет ее от нас с тобою. Я уже прикинул, повелитель, что продолжая путь с тем же усердием, что и ныне, мы подойдем к подножию… с учетом привалов и ночлегов, разумеется… К закату послезавтрашнего дня, повелитель!

– Ого-го! Ну ничего себе! Вот это так да! А я-то – слышь, Джога – к обеду хотел дойти!

– Да ты что? Вон оно как! И что, повелитель, теперь ты предполагаешь, что не успеем к назначенному тобою сроку, да? Или… если как следует поторопимся, перейдем на рысь, или пустимся в галоп…

– Так – конечно нет! Я уже жрать хочу как наф или цуцырь, солнце давно за полдень перевалило, а она… Можно сказать – там же. Не успеем, ясное дело, хоть стой, хоть беги. Давай лучше о еде думать.

Стали думать – дело привычное: Джога своим демоническим чутьем высмотрел воду и неподалеку от ручья холмик, изрытый множеством подземных ходов, Хвак же, с помощью простой веревочной петли, сумел выудить оттуда ящериц…